В дверь постучали.

- Да! Войдите! - Горшков встал из-за стола.

Вошла Марина Нилова, красивая темноволосая девушка в длинном серебристом плаще с капюшоном, откинутым на плечи.

- Присаживайтесь.

- А что случилось? - она присела на край стула.

Горшков подумал, что на рисунке Марина выглядит значительно моложе, в натуре – ей под тридцать. Задавая обычные вопросы -  фамилия, имя, отчество, возраст, место жительства, - он заполнял бланк протокола. Девушка отвечала спокойно, четко, без лишних слов.

- Вам знаком Вячеслав Горин?

- Славик? Да.

- Какие между вами отношения?

- Нормальные, дружеские.

- И только?

- Мы с ним встречаемся, если вас это интересует.

- Да, интересует. Когда вы его последний раз видели?

- Что-то случилось? Вы меня пугаете!

- Минутку, я вам задал вопрос.

- Позавчера. Вернее, вчера. Да, да, вчера. Он перебрал немного, и я проводила его домой.

- И часто вы это делали? Или только вчера.

- Ну, что вы! Довольно часто за последнее время, у него депрессия.

- Как долго вы оставались у него?

- Обычно я остаюсь до утра, но в этот раз он был сильно, по-свински пьян, и мы поссорились…

- И вы замазали свой портрет?

- Рисунок? Ну что вы, зачем? Мне нравился этот набросок.

- А он сам не мог этого сделать?

- Не думаю. Рассердилась я, а не он.

- Расскажите подробно, что между вами произошло.

Марина в тот вечер чувствовала себя неважно, была раздражена. Она начинала разочаровываться в своем любовнике. Болтун и пьяница, а ей хотелось серьезности в их отношениях. Его остроумные, едкие реплики действовали на нервы. Чувствуя себя благодетельницей, она все же довела его до дому. Если бы не эта проклятая бутылка, ссоры, возможно, не произошло бы. Ее буквально скривило от отвращения, когда он ногтем сорвал пробку и стал пить прямо из горла. Ну, это уж слишком, подумала она, и назвала его свиньей. Он ответил тем же. Ах, так, возмутилась она, и  это благодарность за то, что я привела тебя домой? Он завалился на тахту и стал бурчать, что ему надоела ее опека, что он достаточно взрослый и в ее упреках не нуждается. Она в сердцах хлопнула дверью и ушла.

- А свет? Вы выключили свет?

- Ну, разумеется, Славик уже засыпал.

- Скажите, Марина Владимировна, это, правда к делу не относится, вы любили этого человека?

- Не знаю. Он хороший и талантливый, жалко, что он губит себя. Что же все-таки случилось? Он попал в беду?

- Горин мертв.

Марина побледнела, с минуту помолчала и тихо спросила.

- Сердце? Он много пил последнее время;

- Увы, не алкоголь явился причиной его смерти, - Горшков постарался коротко описать то, о чем он думал, не переставая. - Да, Марина Владимировна, вы случайно не были на кладбище в последнее время?

- Была. Три дня назад… Я хожу к сестре, она умерла три года назад. Как раз в день ее смерти.

- Ну что ж, на сегодня наша беседа окончена. Прочитайте и подпишите, - он был уверен, что девушка невиновна, хотя полностью исключить ее причастность не имел права.

Пока факты были против нее. Она – последняя, кто видел Горина живым.

- Да, простая формальность, - небрежно бросил он, доставая из ящика стола квадратик бумаги. - Приложите губы, пожалуйста. Кстати, какого цвета помадой вы  пользуетесь?

- Вы меня подозреваете? - Марина глядела на него с обидой. - Я вообще не пользуюсь помадой.

- Наоборот, я убежден в вашей невиновности.

Девушка приложила губы, после чего тщательно вытерла их носовым платком. Она ушла, а у него перед глазами еще долго стояло строгое лицо с темными глазами и не тронутыми помадой губами. Кто же замазал рисунок и почему? Стер отпечатки с кисти. Зачем? Не за тем ли, что их можно опознать? Он поднялся, положил волос, снятый с плеча девушки, когда он провожал ее до двери, в целлофановый пакетик и отправился в лабораторию. Волос оказался идентичен снятому  с подушки, отпечатки губ  сходны по форме, но и только. На всех трупах был один и тот же "поцелуй смерти", как они окрестили роковую мету. Волос, несомненно, принадлежал Ниловой, и земля вполне могла попасть на него - убирала могилу, наклонилась низко и не заметила, как прядь запачкалась. И на подушке он мог пролежать три дня. Вряд ли Горин ежедневно прибирался в доме. «Красивая и, видимо, не  очень счастливая", - думал он по дороге домой.

Рано утром в трубке раздался голос прокурора.

- Вы что, трупы коллекционируете?

- А что…

- Немедленно выезжайте в сквер Ветеранов. Как закончите, ко мне с докладом.

Сквер Ветеранов находился в ста метрах от кладбища. «Снова кладбище", - уныло подумал Горшков, останавливая возле дома такси. На этот раз труп обнаружил дворник, подметавший по утрам аллеи. «Жигули" прятались под раскидистым деревом. Недалеко от памятника Неизвестному солдату. Спинка переднего сиденья была откинута, тело лежало навзничь, ноги были слегка согнуты в коленях.

- Увы!- Борис Николаевич развел руками. – Неделя слишком урожайная на смерти.

- Опять? - Горшков растерянно моргнул, вынул лупу, наклонился над трупом: тот же самый, уже знакомый отпечаток. - О Господи, это действительно слишком! - Обратился к Дроздову: - Сеня, это не комната, не дом, это сквер - место многолюдное. Не может быть, чтобы не было ни одного свидетеля. Молодежь бродит, собак выгуливают... Разбейся в лепешку, но найди. Дай сообщение в газету, в раздел криминальной хроники. Только народ не пугай, об остальных трупах ни слова, сообщи о последнем. По телеку пусть объявят. Одним словом действуй!

- Евгений Алексеич! - окликнул Сеня, когда Горшков повернулся, чтобы уйти.

- Ну, что еще?

- Вот, - Сеня протянул кусочек ткани серебристого цвета. -Вроде у свидетельницы по делу Горина похожая ткань...

Горшков, не веря глазам, щупал и мял клочок мягкой ткани, даже зачем-то понюхал его.

- Чувствуете, тоже землей пахнет?

«Неужели Нилова - убийца? А может, я не в своем уме? Кошмар какой-то...Но разве этот клок, наверняка выдранный из ее плаща, не доказательство ее присутствия в этой машине? Нет, нет, - его разум изо всех сил противился очевидному факту, - мало ли в городе таких плащей.. "- и тут он припомнил, что его впечатление от ро­скошного серебристого плаща было как раз обрат­ным,  что эта вещь далеко не ширпотреб, скорее наоборот - единственная в своем роде. Он решил выяснить, поступали или нет в продажу такие плащи. Ответ компетентных инстанций был одно­значен: ничего похожего, по крайней мере, за по­следние десять лет, в промторговле не было, ни в продаже, ни на базе. Горшков не отступился, он должен доказать, что Марина непричастна к убий­ствам. Это какое-то жуткое совпадение. Или мис­тическое... Что еще хуже, ибо из области нереаль­ного, для чего нет места в следственной работе. Оставалась надежда на свидетелей. И они не за­медлили появиться.

Незадолго до обеда в кабинет Горшкова постучали. На его приглашение вошла молодая пара.

- Чем обязан?

- Мы прочитали в газете.... - сказал парень.

- Мы проходили мимо, гуляли... - сказала де­вушка.

- Присядьте, пожалуйста, и давайте по порядку: один рассказывает, другой поправляет или допол­няет.

Начала девушка.

- Я ее хорошо разглядела, в машине горел свет. От того места фонарь далеко. А мы прошли совсем близко, я боялась споткнуться, а от машины падал свет. Девушка не очень молодая, но красивая - черные распущенные волосы, очень белое ли­цо, наверное, сильно напудрена. И, знаете, плащ такой серебристый, будто инопланетянка...

"Насмотрелась фантастики," - с иронией подумал Горшков, но сердце предательски дрогнуло: Марина!?

- Что они делали?

- Сидели на переднем сиденье, наверное, разго­варивали, мужчина улыбался.

- Вы бы узнали эту девушку?

- Конечно! - воскликнули оба разом.

- Посмотрите внимательно эти фотографии, - он протянул им пачку снимков. Секунда, другая, и снова - оба разом:

- Вот она!

Рука Горшкова дрогнула, когда он взял у девуш­ки фото. Он уже знал, кто на нем.