8.

Валерий стал рассеянным, у него пропал аппетит, появилась бессонница. Все это докладывали Такаяно, да он и сам наблюдал метания доктора по комнате. Когда вызвал его к себе, прямо спросил.

- Разве вам, Валера-сан, не нужна женщина?

Валерий внезапно залился краской по самые уши, чем и выдал себя.

- Вы не стесняйтесь, это же в порядке вещей. Я ведь знаю, какой вы шалунишка по части женского пола, -Такаяно захихикал.

«Какая мерзость, даже это знают, может, и подглядывали...» - мысленно Валерий передернулся от отвращения.

- Уж вы не сердитесь, Валерий Никитич, такая наша работа неблагодарная, во всем приходится копаться, во все вникать. Одна из ваших любовниц агентом Органов была. Ну, та, которая вас сдала милиции, помните?

«Еще бы не помнить», - подумал Валерий и непроизвольно провел рукой по животу. Вслух сказал.

- Не надо о прошлом. А женщина мне действительно нужна.

- Положитесь на меня. Вы хорошо поработали. Подготовка закончена?

- Да.

- Даю вам неделю отдыха с усиленным питанием, с вином и женщиной. А может, несколькими? -Такаяно снова плотоядно захихикал.

- Пока достаточно одной.

Вечером секретарь Такаяно, он же поставщик «девочек», занес в комнату Валерия с десяток фотографий и тут же, поклонившись, вышел. Валерий перебирал фотографии, подолгу разглядывал каждую представительницу прекрасного пола, запечатленных в обнаженном виде в самых соблазнительных позах, хотя он мгновенно выхватил взглядом знакомое лицо, но не подал вида, ведь за ним, без сомнения, наблюдали. Наконец он остановил выбор на юной японке с кукольным личиком и фигурой подростка, хотя бедра ее были вполне женственны. Остальные фото он отложил в сторону. Тут же открылась дверь, вошел секретарь.

- У господина хороший вкус, - сказал он, забрал снимки и вышел.

«Японок у меня не было. Интересно, каковы они в сексе», - Валерий расслабленно вытянулся на постели. Через четверть часа секретарь вкатил в комнату роскошно сервированный столик с закусками, горячим в супницах, фруктами и вином в кувшине. Валерий налил в бокал вина, не без удовольствия осушил до дна: вино было сладко-пряным на вкус. По жилам заструилось тепло, кровь бросилась в лицо и вспыхнула огнем во всем теле. «Или отвык, или что-то подмешано», - успел подумать Валерий, как в комнате появилась девушка в розовом кимоно, которое тут же плавно опустилось на пол, а она, совершенно нагая, скользнула к нему.

Нет, это была не любовь, это был не секс. Это было нечто неземное - без ощущения времени и пространства. Мужское тело, ставшее необыкновенно чувствительным во всех точках, превратилось в послушный инструмент в руках умелого мастера - скрипка в руках Маэстро, и зазвучало, даря и получая наслаждение сродни блаженству парения в облаках. Не руки девушки прикасались к его телу, а бабочки порхали, пронзая плоть легкими нежными крылышками, доводя до экстаза, до неутолимой жажды вновь и вновь ощущать эти касания. Не губы девушки ласкали его тело, а лепестки роз, лотосов, орхидей нежили его в своих объятиях, зажигая негасимое пламя желания в каждой клеточке - с головы до кончиков пальцев ног. Мгновенье длилась эта оргия чувственности или всю ночь, он не помнил и никогда не мог вспомнить и не хотел вспоминать, ибо не мог до конца поверить, что такое вообще бывает в реальности. В фантастическом сне - да, может.

...Он проснулся с легким телом и ясной головой. Правда, вечером он сделал попытку еще раз испытать то, что испытал, и сказал, смущаясь, секретарю.

- Я бы хотел вчерашнюю девушку...

- Это исключено, господин. В виде особого расположения к вам Такаяно-сан уступил вам свою любимую гейшу на одну ночь. Больше вы ее не увидите.

Уголки губ у Валерия едва заметно опустились в брезгливой гримасе: никогда он не был с женщинами своих друзей, врагов - тем более. Он был слишком разборчив в связях и чистоплотен в отношениях с любовницами. Крепко сжав зубы и пересилив таким образом себя, он небрежно обронил.

- Я вообще-то предпочитаю иметь дело с одной, постоянной женщиной. Жаль, что меня не предупредили, я никогда бы не посмел...

- О, не стоит. Такаяно-сан разрешил, хотите кого-нибудь еще?

Валерий сделал безразличное лицо и вроде бы нехотя ткнул пальцем в фото той девушки.

- Может, эту?

Секретарь кисло улыбнулся.

- Если вам угодно, господин. Такаяно-сан приказал исполнять любое ваше желание. Эта девушка очень холодная в любви, она нужна нам в других обязанностях.

- Зато я горяч, - отрезал Валерий, давая понять, что разговор окончен.

Валерий волновался: красота девушки поразила его воображение. Он сделал вид, что выпил вино, на самом деле незаметно вылил его в вазу с фруктами, поднялся с постели, пошел в ванную. Когда мыл фрукты, ощутил специфический запах наркотика. «Вот оно, восточное коварство. Зачем? - подумал он. Вернувшись в комнату, сел на постель. Отворилась дверь и вошла она, та, о которой он мечтал и которой хотел обладать. Она была одета в красное платье и ослепительно хороша. Подошла к столику, налила в бокал вина.

- Не надо, не сейчас, - попросил Валерий. - Иди ко мне.

Девушка повиновалась.

Она оба испытали наслаждение. Девушка приблизила губы к его уху, слегка куснула за мочку, и он услыхал ее шепот.

- Ты знаешь азбуку Морзе?

Он утвердительно сжал ей запястье. Тогда девушка нащупала его пульс большим пальцем и стала отстукивать: ти-та-ти...

- Нас подслушивают, ты знаешь. Меня зовут Кира. Моя комната слева от кабинета Такаяно. Меня постоянно охраняют, так как мною зашифрован банк данных концерна, вся секретная информация...

Валерий перебил ее, взяв ее руку, и отстукал.

- Зачем вы мне это рассказываете? Я не хочу знать.

- Я не провокатор, я устала, я ненавижу их...

Валерий подумал : «В конце концов, чем я рискую, если просто выслушаю? Рискует она. Я могу выдать ее и выслужиться перед шефом».

- Я работала в Токио в российском посольстве, японцы завербовали меня, предложив крупную сумму в валюте, которую перевели на мое имя в швейцарский банк. Я нашла человека, который заключил с ними контракт, сроком на три года. Это официально, и сумма в валюте тоже была переведена в Российский банк официально. На самом деле рудник был продан, и тому человеку достался приличный куш. Они договорились, что по истечении трех лет рудник будет взорван, якобы произойдет авария. На сегодня все, мне пора.

Кира прижалась к нему, стала ласкать, легко прикасаясь кончиками пальцев к позвоночнику. Валерий не реагировал, затвердел телом.

- Уходи, - хрипло молвил он.

С тихим шелестом она надела платье и ушла, плотно притворив за собой дверь. Он лежал с закрытыми глазами, и постепенно напряжение уходило, тело расслаблялось, мозг оправлялся от шока. «Что, Лерка Лебедь, - так его называли в детстве, - докатился? Со шпионкой любовью занимаешься. Еще и влюбился, поди, с голодухи-то, а?» - сам себя подкалывал он в то время, как тело его ожило, и в нем стало расти желание. Оно - вопреки рассудку - требовало женщину, и не японку, а Киру. Японка уплыла в страну наркотических грез, блаженства и забвения.

Насилуя себя, Валерий переспал с израильтянкой и кореянкой. Их изощренность в сексе оставила его равнодушным, хотя как мужчина он был вполне удовлетворен, будучи совершенно пассивным. Наконец он снова ткнул пальцем в фото Киры. Секретарь приподнял крохотные бровки.

- О???

- Мне удалось разогреть ее, - небрежно уронил Валерий.

- Вы действительно горячий мужчина, - секретарь отчего-то залился краской.

«Педик, что ли?» - мимолетно подумал Валерий, по-мужски презирая этот сорт людей.

Он накинулся на податливое тело, осыпая его поцелуями, Кира стонала от возбуждения. Они лежали, утомленные пылкостью объятий, когда Валерий ощутил на пульсе ее палец.

- Я люблю тебя, я хочу сделать тебя счастливым, у меня куча денег в Швейцарии, бежим, любимый... Я умею управлять вертолетом, мы улетим в Токио, мои люди переправят нас в Швейцарию, я хочу быть с тобой... Я знаю, кому можно продать дискету с банком данных концерна.

- Ты можешь стереть файл с моими данными?

- Нет ничего проще.

- Не сейчас. Скажи, а ты знаешь, для чего предназначен вагон? -вдруг спросил он.

- Знаю. Это колесница смерти.

Валерий вздрогнул. Кира продолжала.

- Самых больных, истощенных рабочих приводят в помещение внутри гаража, раздевают догола, якобы в целях санобработки помещают в вагон, запирают, и вагон по рельсам катится через ворота в бетонной стене в овраг. За ночь люди превращаются в мерзлые трупы. Есть два человека, которых опускают в овраг, они отпирают дверь, прицепляют крюк подъемного крана в определенное место. Кран поднимает вагон и трупы, как дрова, вываливаются в снег. Экскаватор засыпает их цементом.

Валерия давно уже бил озноб, но он заставлял себя слушать до конца, веря и не веря в варварство цивилизации. «Так вот о каком госпитале говорил Такаяно», - он ощущал такую черную ненависть к этому фашисту, что боялся себя. Как после этого он сможет выдержать общение с ним? А выдержать надо - во что бы то ни стало. Такаяно должен судить суд нашей страны, а не Японии. Наших людей он умерщвляет таким страшным способом. Его бы туда - в эту колесницу.

За две последующие ночи они обсудили план побега. Кончилась неделя отдыха, и Валерий приступил к работе. Все было готово для первой уникальной операции.

Валерий четко сознавал, что совершает преступление. Но другого выхода не видел. Впервые в жизни он чувствовал себя одиноким и беспомощным, исполнителем чужой воли. Ощущение было не из приятных, и он действовал, как во сне. Слава Богу, что лицо мужчины было закрыто маской, и он ни о чем не ведая, спал. Как врачу, посвятившему не один год опытам над мозговыми клетками свинок, крыс и кроликов, Валерию было интересно поработать с человеческим мозгом, замыкая цепь научного эксперимента. Но не здесь и не с этим ни в чем неповинным человеком.

Тогда, в секретной лаборатории, ему был предложен высокими инстанциями, заинтересованными в результатах опытов над человеческим мозгом, убийца-маньяк, приговоренный судом к высшей мере. Если бы вследствие операции он превратился в существо - без мыслей и чувств исполнителя чужой воли, мера была бы отменена, и он до конца дней находился бы в закрытой психлечебнице. Валерий тогда мучился размышлениями почище, чем герои Достоевского. Раз убийца был вменяемым и виновным, значит, он должен был понести заслуженное наказание и, может быть, перед смертью очистить душу покаянием. Это выглядело бы гуманным.

Сделать преступнику операцию, лишить его памяти, а значит - возможности раскаяния за содеянное, кто имел на это право? И какое наказание более жестоко: мгновенная смерть или бессмысленное существование? А если после операции его не отправят в психлечебницу, как заверили Валерия, а будут экспериментировать с ним дальше, совсем не в благовидных целях? Мало ли где нужны послушные исполнители!.. «Нет, я не возьму на душу такой грех», - решил Валерий и отказался. На этом его карьера ученого и работа в лаборатории завершились. Он сделал выбор сам.

Теперь он не имел выбора и предстал в качестве исполнителя. Чем он мог оправдать себя? Отмщением? Высокой целью? Тем, что цель оправдывает средства?

Инструменты были безукоризненны, ассистенты тоже, и операция прошла успешно. Валерий смотрел на нитеобразный шов, пролегающий надо лбом, на черепе мужчины и испытывал как врач удовлетворение своими способностями, как человек -страшное раскаяние за то, что посмел вторгнуться в самое непостижимое, таинственное, а значит, не подлежащее проникновению в него простого смертного - в мозг, в разум. Врач-создатель превратился во врача-разрушителя и разрушил человеческую личность, превратив ее в существо, способное лишь оправлять естественные потребности организма. Как животное. Как зверь. Ноги Валерия не держали, и два ассистента проводили его в комнату и уложили в постель, не обмолвившись ни словом, под неусыпным наблюдением охраны. Он проспал сутки.