От визита к детективу решила воздержаться. Похоже, срочность отпала. Я двинула прямиком в бар, где заказала двойной бурбон, и с бокалом в руке уселась за столик. Сделав два больших глотка, я уставилась в стену. Стала шевелить извилинами, напрягая свой жалкий интеллект. А почему волку не оказаться в овечьей шкуре?

Он наговорил при всех о девушке ужасных вещей, изобразив ее эдакой Мессалиной, а Д. – всего лишь шантажисткой. Потом она сожалел и оправдывался, когда она была уже мертвой. Как после верить, что охранник показал на Лену? Он вообще его не допрашивал! Он сам входил в палату к Д., он сам отравил ее, чтобы она его не выдала. Здорово они все разыграли!

Я отхлебнула еще глоток. И никакого очевидца из пассажиров не было, пассажиры на корме не ошиваются. Он придумал очевидца, чтобы скрыть свое присутствие где-то поблизости от «сладкой парочки». Он мог надеть берет, темные очки, матросскую форму, одним словом замаскироваться. Это он столкнул Адама за борт, когда понял, что попался. Что я должна предпринять в свете новых фактов? Мне не к кому обратиться за помощью, кроме детектива. Других представителей закона на корабле нет. Итак, первое: я должна делать вид, что ничего нового мне муж не рассказал; второе: нельзя допустить, чтобы детектив допросил моего мужа. Я сообщу ему свои подозрения. Посмотрим, как он выкрутится.

Я допила бурбон и почувствовала себя в прекрасной форме. Я была готова к встрече с преступником, выдающим себя за детектива. Риск – благородное дело, и я буду рисковать. Уверенным шагом я отправилась в логово матерого волка и – дай Бог! – чтобы она был в овечьей шкуре.

Постучав, я приоткрыла незапертую дверь и громко спросила.

- Могу я войти?

- Как вовремя вы пришли! Я уже стучался к вам, но не застал. Доктор сказал, что ваш муж почти в полном порядке, и вы с ним беседовали, а сейчас он еще часа два поспит. Он что-нибудь сказал вам о сообщнике Д.? О чем они вообще говорили?

- О любви. Девушка не была порочной, она была наивной и доверчивой, а Д. была изощренной лгуньей. Она подпаивала Лену разной дрянью, наверное, психотропными препаратами, и та не контролировала свои действия. Ведьма манипулировала своей жертвой по собственному усмотрению. Лена рассказала не только это, она еще сказала, что смертельно больна, и лучше ей отравиться или утонуть, чем умирать в мучениях.

- Мне кажется, ее исповедь к делу не относится. Нам необходимо выявить опасного преступника, вырвать из его рук компрометирующую покойную дочь капитана документы и уничтожить, а самого сообщника посадить под крепкий замок. Об этом человеке вашему мужу что-нибудь известно?

- Кое-что, - уклончиво ответила я. – Вчера утром на следующий день после обсуждения попытки покушения на моего мужа Лене под дверь отцовской каюты подсунули записку. Она выглянула в коридор и успела увидеть мельком сообщника Д., как она поняла позже из текста записки, - с этими словами я уперла неумолимый взгляд прокурора прямо в наглые, если он ловко врал, глаза детектива.

В его каре-золотистых глазах плеснулась неподдельная радость.

- О, какая удача! Да говорите же скорее, кто, кого она увидела?

- Это был матрос-негр невысокого роста с седым бобриком.

- Неужели? Постойте-ка, седой бобрик, седой бобрик! Да это же… Охранник! О, черт! Ну, и тупица же я! А вы сразу поняли, кто это? Ну, конечно, этот ваш интригующий тон… Сначала я узнаю, кто назначил его в охрану, потом ознакомлюсь с его личным делом, потом еще разок допрошу его. Мы не должны его вспугнуть ни в коем случае. Он сейчас чувствует себя в полной безопасности после смерти Д. А Лена наверняка не знала его в лицо.

- Вам нужны показания моего мужа? – простодушно поинтересовалась я.

- Нет, нет, потом, когда я схвачу преступника и возьму его под стражу. Огромное вам спасибо за содействие в расследовании. Простите, я должен спешить.

Мы вместе вышли из каюты, он запер за собой дверь и почти бегом куда-то свалил. Я медленно побрела в свою каюту, пребывая в полнейшем отупении и ошеломлении. Машинально завернула в бар, добавила прямо у стойки еще один бурбон и вяло поплелась наконец-таки в каюту.

С четверть часа я еще попялилась тупо в стенку, и вдруг картина преступления четко выстроилась в моем просветлевшем от бурбона мозгу, вся мозаика – плиточка к плиточке – появилась на экране моего сознания. Лена видела не детектива, а человека, его изображавшего. Специально для нее.

Он был одет в белый костюм, как у детектива, на нем был парик, закрывавший уши. У Кона были большие бесформенные уши, и он прятал их под длинными прядями волос. Разумеется, руки сообщник держал в карманах. Свидетель был тоже он, только уже в своей матросской форме и берете. Блин, что ему стоило установить диктофон где-нибудь на борту и, одев наушники, подслушивать разговор. Ведь сообщник был технарем, классным специалистом, как мы и предполагали с Коном.

Представляю, как он давился от смеха, когда услышал признание Лены насчет записки, а также ее непоколебимую уверенность в том, что записку ей подбросил детектив. Он был вне подозрений. Зачем же он столкнул Адама? И почему тот не сопротивлялся? Мой муж крепкий мужчина. Эффект неожиданности? Но мой муж запомнил бы хоть что-то! Скорее всего этот мерзавец чем-то оглоушил Адама и спокойно перекинул его за борт. Корма – довольно безлюдное место, незря Лена выбрала ее для свидания. И укромных уголков там более, чем достаточно.

А если мой муж не все мне рассказал? И он что-то еще знает о сообщнике? Тогда его жизнь в опасности. Я спрятала в пляжную сумку дубинку, туда же сунула неполную бутылку виски и один стакан. Дорогому муженьку не помешает подкрепиться после водных процедур, а то еще простудится. Мне придется дежурить сегодняшнюю ночь возле мужа, и глоток, другой крепкого напитка мне не помешает. Умеренная доза меня бодрит. Я не доверю жизнь моего любимого человека каким-то ниггерам. Ах, простите, я не расистка, но почему-то нет у меня в данный конкретный момент симпатии к представителям темной расы. Похоже, мой всегдашний интернационализм дал течь.

Пусть детектив занимается своими делами, у него же все должно быть по закону. Мои дилетантские умозаключения могут его не пронять, а время терять мне нельзя! Нужно караулить мужа. И на этот раз своей жизнью, возможно, буду рисковать я. (Мне так захотелось хоть однажды оказаться бесстрашной героиней, что я решилась на ночь потушить свет.) Когда я вошла в палату, муж бодрствовал, и у него был голодный вид.

- Хочешь есть? – ласково спросила я.

- Хочу, - покорно ответил он.

Я выглянула из палаты.

- Эй, парни, сбегайте кто-нибудь за едой в столовку, столик пятый, попросите у официанта завтрак, обед и ужин. Все поедим.

Один из охранников рысью поспешил выполнять мое поручение. Я закрыла дверь.

- Виски глотнешь?

- Миленькая ты моя, умница ты моя, наливай скорее!

Я плеснула на дно стакана.

- Пока достаточно, - строго сказала я и убрала бутылку в сумку.

Мой муж смакуя цедил виски. Досталось бедняге ни за что ни про что. Нашел на задницу приключений, век будет помнить. Тут появился парень-охранник с подносом в руках. Я составила кое-какую еду и чай на тумбочку, остальное вернула парню.

- Вы можете это съесть. Спасибо, - по-английски сказала я.

- Thank you very much! Большое спасибо! – поблагодарил он и с подносом в руках покинул палату.

Я помогла Адаму приподняться в кровати, подложив за спину подушку. Держала тарелку, пока он ел. Потом выпила немного виски и тоже поела, Выпили чай, и я вынесла посуду в коридор, поставила ее на поднос, стоявший на столе. Парни уже поели и сидели на кушетке, тихо переговариваясь. Я вернулась в палату, села поближе к Адаму, и мы предались воспоминаниям о днях нашей молодости.

Вскоре мой муж уснул и стал слегка похрапывать. На меня тоже что-то накатила дрема, пришлось сделать пару глотков виски. В коридоре горел свет, было тихо. Может, парни тоже дремали. Раз у больного дежурит жена, можно расслабиться, наверное, решили они. А может, они вообще считали, что напрасно сидят здесь. Время тянулось медленно. Где-то в середине ночи я услышала тихий скрип и шепот, и снова воцарилась тишина.

Я держала ушки на макушке, слух у меня был отменный. Снова скрип и какое-то движение за дверью палаты. Что-то происходило в коридоре. Может, парни решили размяться и походить, не все же зады отсиживать. На всякий случай я достала дубинку и опустилась на корточки за высоким изголовьем. Береженого Бог бережет. В этот самый момент стала приоткрываться дверь палаты. Из коридора упала дорожка света. В проеме появилась мужская фигура в накинутом на плечи белом халате. Мужчина уверенно двинулся в сторону кровати, в его протянутой руке был какой-то предмет. Неужели пистолет? Нет, конечно. Я догадалась, что он держал шприц. С предосторожностями он приближался к изголовью, подошел, держа шприц наготове, стал наклоняться… В мгновенье ока я распрямилась, как пружина, и ударила дубинкой по склоненной голове. Мужчина, как куль, свалился на пол. Неслабо. Вспыхнул свет.

- Руки вверх! Стоять! – зычный мужской голос наполнил пространство палаты.

Я с готовностью подняла руки.

- Валерия Матвеевна, что вы здесь делаете? Где он?

В палате стояли трое мужчин: детектив, его помощник и здоровый амбал из матросов. В руках представителей закона были пистолеты. Я опустила руки, вышла из своего укрытия и махнула рукой, указывая вниз.

С непонимающими лицами все мужчины бросились к лежавшему на полу мужчине. Щелкнули наручники.

- Что вы с ним сделали? Убили? – заполошно выкрикнул детектив.

В дверях появились парни-охранники, следом за ними доктор.

- Всего лишь оглоушила. Этой игрушкой не убьешь, - я продемонстрировала самодельную дубинку из толстого шланга, набитого песком.

Преступника приводили в сознание, и все сгрудились вокруг него. Про нас с Адамом явно забыли. А ведь эти остолопы-законники опоздали на несколько секунд, которые могли оказаться роковыми и стоить моему мужу жизни. Убийцу они бы задержали с поличным на месте преступления, а мой любимый, единственный на данном этапе жизни мужчина лежал бы бездыханным и медленно остывал. Черт бы их всех побрал! Я тайком приложилась к бутылке, и в этот миг проснулся Адам. Я поспешно сунула виски в сумку.

- Что здесь происходит, Валерия? – он щурился от света и пытался сесть, но вывихнутая рука не позволяла это сделать.

- Лежи, лежи, дорогой! Тут происходит захват убийцы, всего-навсего. Все в порядке.

- Это детектив? – громким шепотом спросил он.

- Да, именно детектив выявил и задержал убийцу, - я не стала присваивать себе чужие лавры.

Будь у меня пистолет, я бы тоже сумела задержать матроса с седым бобриком.

- Не понял, - заявил Адам и с каким-то снисходительным сочувствием посмотрел на меня. – Лапушка, с тобой все в порядке?

Я так умилилась на слово «лапушка», новое в его речевом лексиконе, что выдавила слезу из левого глаза, а потом – из правого. Напоследок подарила немощному нежно-продолжительный взгляд. «Натуральная идиотка», - прочитала я на его лице.