В лаборатории института фармакологии в результате многолетних опытов был наконец получен уникальный в своем роде препарат - лекарство от любого, самого тяжелейшего стресса. Прошло два месяца со дня открытия, а сотрудники все ликовали. Новое слово в медицине! Небольшое количество гранул передали для проведения экспериментов в нервное отделение психбольницы. Результаты оказались просто потрясающими, даже самые начальные, когда лекарство использовалось в мизерных дозах. После нескольких дней приема больные не могли вспомнить причину, вызвавшую нервное расстройство.

Добровольцы из лаборатории проводили испытания на себе. Причем, выяснилось, что диапазон его действия весьма разнообразен. Одна из лаборанток приняла гранулу  перед тем, как лечь спать, примерно, за час. Прекрасно помнила, как разделась, легла, как муж обнял  ее... Утром, ластясь к нему, сказала:

- Извини, милый, я тебе даже "спокойной ночи" не пожелала, сон сморил...

- Ты что, Люся? С тобой все в порядке? Или ты шутишь? И "Спокойной ночи" ты сказала, и все остальное было, как обычно. Ты, правда, сразу уснула.

А у нее - полнейший провал в памяти.

Экспертная медицинская комиссия отнесла препарат к группе наркотических веществ пролонгированного действия и наказала строго-настрого хранить в опечатанном сейфе как лекарство группы "А".

* * *

Отпечатки пальцев на одной из рюмок оказались идентичными отпечаткам Яковой.

- Вот тебе и красавица, которая не причастна. Что теперь скажешь, Сеня? - слегка саркастически вопросил Горшков.

Сеня виновато опустил глаза.

- Может, и правда, Отелло?

- Очень смутно теперь представляю этот образ. В виде  фантазии, еще куда ни шло. А в реальности? Вдруг под хрупкой телесной оболочкой таятся титанические силы? Тут тебе и яблоко вписывается. Змей-искуситель - мужчина, а? Отмщение за всех женщин, за весь женский род! - почти патетически воскликнул Горшков.

- Ну, вы даете, Евгений Алексеич! - с восхищением отреагировал Сеня. - Это было бы так романтично, если бы не было так жестоко. Не могу поверить, что женщина с такой ангельской внешностью способна на убийство. Да еще ножом. Да еще в сердце.

- Не веришь - проверим. Съезди-ка за подозреваемой.

Якова вошла, сопровождаемая Сеней, в кабинет и, присев, по жесту Горшкова, на стул, лучезарно улыбнулась.

- Разве я не все рассказала?

- Увы, - Горшков усиленно хмурил брови, противясь обаянию сидящей напротив женщины, - не все, Ева Абрамовна. Вам знакомы эти предметы? - он положил перед ней яблоко с ножом.

- Что это? - ее взгляд выражал непритворное удивление. - Можно?

Горшков кивнул. Она взяла в руку яблоко, поднесла ближе, увидела засохшую кровь, глаза ее мгновенно расширились от ужаса, яблоко  выпало, ударилось о стол.

- Господи, что это? Зачем? Откуда? Почему вы спрашиваете у меня? Нет, я никогда не видела ничего подобного!

- Яблока не видели? Ножа?

- Нет! Нет! - она почти кричала. - В таком ужасном виде. Там кровь...

- Да, это кровь убитого вами человека, - неожиданно заявил Горшков.

- Нет! Нет! - ее глаза стали закрываться, и она начала сползать со стула.

Сеня успел подхватить ее за плечи, Горшков налил стакан воды. Якова пила, и зубы стучали о стекло.

- Извините, я должна принять лекарство, - она достала из сумки таблетку.

Прошло несколько минут, и Якова успокоилась. Она уже не улыбалась.

- Вы знаете этого человека? - Горшков показал ей фотографию убитого.

- Это Петр Петрович.

- Как давно вы его знаете?

- Несколько дней.

- Где вы с ним познакомились?

- Я опаздывала в кино, и он любезно подвез меня. Когда прощались, он пригласил меня на дачу.

- И вы пошли?

- Нет, мы поехали. Он ждал меня в пятницу после работы.

Горшков посмотрел на Сеню, тот в ответ качнул головой:  "Ну, что я тебе говорил? Святая невинность."

- Ева Абрамовна, неужели вы не боитесь ехать одна к едва знакомому мужчине?

- Но меня охраняют.

- Кто? - Горшков подался вперед, налегая грудью на стол.

Сеня едва не подпрыгнул от восторга: "Ну, что я говорил! Отелло! Который  не брезгует чем-нибудь ценным. Значит, она о нем знает? Неужели не подозревает, что убийца - он? Хотя... при такой наивности..."

- Бог, - и она поглядела прямо в глаза Горшкова.

- И вы надеетесь, что он поможет, если ваш знакомый окажется насильником? - в полной растерянности спросил Горшков.

- Конечно. Я каждый день молюсь утром и вечером, а по выходным хожу в церковь.

"Христова невеста выискалась. Верующая, оказывается, - разозлено думал старший следователь. - А, была ни была,  спрошу. Может, это наведет на какой-то след."

- Извините за бестактность, Ева Абрамовна, но я вынужден задать вам вопрос, имеющий самое прямое отношение к делу, - он перевел дух и выпалил: - Вы были близки с Тороповым?

- Конечно, нет. Об этом даже и речи не было. Он просто пригласил меня в гости, весело провести время. И потом, я уже говорила, что уснула, - Якова взглянула на него с обидой: дескать, что вы такой бестолковый?

- Простите, ради Бога. Но... а Петр Петрович?

- Конечно, нет. Мы просто провели время. И...

- Вам стало плохо, и вы прилегли...

- Так и было. Но откуда вы знаете? Петр Петрович вам  сказал? На меня всегда так странно действует спиртное.  Я отказываюсь, но мужчины такие настойчивые. Не знаю, зачем им это надо.

"Нет, это уже слишком!  Если она не ломает комедию, а говорит искренне, то откуда взялось это ископаемое? Она что, с другой планеты к нам свалилась на тарелке? Или еще на чем-нибудь, не менее фантастическом. О Господи! Этого мне только не хватало - иметь дело с инопланетянкой. Да возьми любую женщину! Да в наше страшное время!" - он сидел, как истукан, машинально перебирая бумаги.

 Краем глаза видел, что  и Сеня пребывает в шоке. Якова спокойно переводила взгляд с одного на другого, явно не понимая, отчего оба так неожиданно замолчали.

- Пожалуйста, выйдите на минутку в коридор, - наконец выдавил Горшков.

- Евгений Алексеевич, что же это такое? Кто она - святая или сумасшедшая? - с восторженным ужасом спросил Сеня.

- Инопланетянка, - растерянно обронил Горшков. - Нет, убийца не она. Это какое-то жуткое недоразумение. Или - не менее жутко задуманное преступление. Еву используют как приманку. Может, месть? Мститель выводит свою будущую жертву на объект, то есть красивую женщину, и дальше все идет по  сценарию. Но этот человек должен быть знаком с ней! Знать, что она не пьет, что даже от малой дозы ее клонит в сон. А что, если ей дают снотворное непосредственно перед свиданием? Но - кто? Мститель? Странный метод сводить счеты, используя живого человека, будто червяка на крючке, - Горшков размышлял вслух, а Сеня слушал, старательно пытаясь отыскать что-нибудь и в своих мозгах.

- Евгений Алексеич, мне кажется, ваша версия ближе к истине, чем моя. Отелло отпадает. Во-первых,  за что убивать этих мужчин? Ведь между ними и Яковой ничего не было. Во-вторых, не в манере ревнивцев совершать подобное втайне. Обычно убийства из ревности совершаются в состоянии аффекта, когда любовники застигнуты врасплох...

- Кино насмотрелся? Книжек начитался? Ну-ну, развивай свою мысль, - с легкой досадой перебил Горшков: оперяется птенец.

- И, в-третьих, вы совершенно правы: глупо убивать из ревности спящего, а значит, беспомощного человека. Нет утоления душевным мукам ревнивца, - продолжил Сеня.

"Когда это я говорил? Что-то не припомню. Хотя рассуждает он верно, - Горшков слушал вполуха, думая о своем.

- Евгений Алексеич, а давайте прямо спросим у Яковой, если ли у нее такой знакомый или знакомая? Может, когда вы опрашивали сотрудников, у нее никого не было, а теперь появился.

- Ладно, пригласи.

Якова вошла, села.

- Ева Абрамовна, неужели вы ни с кем не дружите, не общаетесь? - так задушевно, как только  смог, спросил Горшков.

- Почему же? - она простодушно улыбнулась. - С Богом.

- Но Бог - это не более, как отвлеченное понятие, символ веры. Разве вам не нужен живой человек?

- Нет. Я все рассказываю Ему, и Он все понимает.

- Но он не может дать вам совет!

- Зато он ведет, направляет меня по жизни. Я всегда ощущаю его присутствие, всегда знаю, когда поступаю хорошо, и он доволен, и когда плохо, и он недоволен.

- Вас кто-то учил верить в Бога? - вполне серьезно, без малейшей иронии полюбопытствовал Горшков.

- Нет. Это пришло само собой.

- И давно?

- Нет, не очень.

- Значит, кроме Бога, у вас нет близких друзей или подруг? - чувствуя бесплодность беседы, Горшков спросил скорее машинально, чем осознанно.

- Друзей и подруг нет. Не было.

- А вы знаете, где обнаружено это яблоко?

- Нет, - Якова равнодушно покосилась в сторону необычного натюрморта: наверно, утомилась.

- Под кроватью Торопова.

- Странно...

- И под кроватью убитого Петра Петровича тоже, - он впился взглядом в ее лицо. - Что вы на это скажете?

- Что, и Петр Петрович убит?

- Да, зарезан после вашего ухода. Это вам не кажется странным?

Ни испуга, ни удивления не отразилось на ее лице - полное спокойствие.

- Ничего не понимаю. Я ушла, он спал. Коньяка почти всю бутылку один выпил. За что же его убили?

- Вот это мы и пытаемся выяснить. Надеюсь, с вашей помощью...

- Но при чем здесь я? Я ухожу от спящих, а не убитых.

- Скажите, а что за лекарство вы пьете? - внезапно вмешался Сеня.

- Успокаивающее, мне врач приписал. Сказал, что я легковозбудимая и, если не купировать возбуждение таблеткой, может случиться приступ с потерей сознания. Это у меня с детства. У меня мать умерла, когда мне было тринадцать лет, а вскоре и отчим  повесился. Меня тетка воспитывала.

- Она жива? Где она сейчас?

- Жива. Мы с ней редко общаемся, я ее не люблю.

- Где она живет, работает?

- Живет неподалеку, работает завлабораторией в нашем институте.

- Имя, фамилия, отчество?

- Ядвига Павловна Немова.

- Хорошо, Ева Абрамовна, вы свободны. Пожалуйста, постарайтесь никому не говорить о нашей беседе.

- Мне не с кем обсуждать свои дела. Кроме Бога.

- У вас есть еще таблетки? Оставьте одну, пожалуйста, - снова вмешался Сеня.

- Вот, - она протянула ему таблетку.

Лекарство действительно оказалось обычным успокаивающим.