- Да, Сеня, плохи наши дела. Преступница может избежать наказания за свои преступления, оставшись до конца дней в психбольнице.

- Разве есть худшее наказание? Помните, у Пушкина: “Не дай мне Бог  сойти с ума! Нет, легче посох и сума”.

- Все это так, друг Сеня. Но тогда  это дело останется неразгаданным  и будет мучить меня долгие часы, дни, а может, и годы. Ну, это так, лирическое отступление, - Горшков выпрямился на стуле, посуровел. - Еще не все потеряно.  Главное сейчас - найти потерпевшую, живую или мертвую. Я договорюсь с твоим шефом, чтобы выделил тебе в подмогу двоих ребят, можно из практикантов. В первую очередь - морг, затем - все до единой больницы с  хирургическими  и травматологическими отделениями. Далее. Объявления по радио, по ТВ, информацию в газетах -  обязательно с фотографией потерпевшей.  Придется  вломиться  в ее квартиру. Санкцию на обыск я организую, а ты бери  понятых и действуй. Да, в конце объявления задай вопрос: не заметил ли кто-нибудь чего-нибудь необычного, если находился в указанном месте в указанное время.

- Например, нечистую силу... - пошутил Сеня.

- Арсений, нам не до шуток, - строго оборвал Горшков. - Да, еще. Может, кроме Яковой, в этой местности в этот промежуток времени видели кого-то еще. Я сейчас поеду к Дудникову, надо кое-что уточнить. Вопросы есть?

- Пока нет.

- Тогда действуй!

Дудников полностью подтвердил свои первоначальные показания.

- Вы утверждаете, что Ева не теряла сознания?

- За кого вы меня принимаете? - возмутился Дудников. - Я что, зверь? Или маньяк? Я... она очень нравилась мне...

- Я вам верю. Скажите, куда, по-вашему, могла исчезнуть Ева?

- Если бы я знал!.. - горестно вздохнул Дудников. - Просто ума не приложу. Если бы эта горбунья не была с вами, я бы подумал, что она вернулась и увезла Еву.  Но...

- Когда вы бывали с девушкой в кино, в кафе, в парке, вы не замечали, что кто-то следит за вами?

- Не-ет, - удивленно протянул Дудников. - Мне даже и в голову не могло прийти  такое. Зачем?

- Ну, скажем, отвернутый ухажер или бывший любовник, случайно встретивший  Еву в вашем обществе.

- Но она говорила, что у нее никого не было!

“Странно, а те двое?  Хотя уж они-то никак  не могли следить за ней, ибо давно уже покойники”, - подумал Горшков.

- Что ж, будем искать, - с наигранной бодростью сказал он.

Вернувшись в прокуратуру, прочитал результаты  экспертизы. Следы мужской обуви принадлежали Дудникову, одни - женской - Немовой, другие, по всей вероятности, Яковой. Отпечатки пальцев на бутылке и одном из фужеров - Дудникова, на другом - Яковой. Пришлось Горшкову поднять  нераскрытое дело о двух убийствах, где фигурировала потерпевшая.  Отпечатков пальцев Немовой обнаружено не было. Следов или отпечатков еще одного лица разыгравшейся трагедии, на  присутствие которого надеялся следователь, обнаружить не удалось”. “Черти не черти, но не сама же она ушла, не касаясь земли, или улетела с ножом в спине, - ломал он голову.  - Или вернулся Дудников, забрал труп и выбросил или закопал где-нибудь подальше от дома. Но - во-первых, времени у него было явно недостаточно, во-вторых, нет смысла, убила-то Немова, а, в-третьих, на артиста он непохож. Я, во всяком случае, не заметил в нем ни малейшего притворства”.

* * *

Прошла неделя. Все поиски, объявления были безрезультатны. Ни живой, ни мертвой Яковой найдено не было, как не оказалось и свидетелей, видевших ее. Вокруг избушки Дудникова в радиусе  километра группой оперативников был произведен повторный тщательный осмотр местности: ни следов обуви, ни клочка одежды, ни свежевскопанной земли, ни капли крови, ни ножа - орудия убийства. Ничего, что могло бы навести на след потерпевшей.

Уныние овладело Горшковым: чтобы так бесследно исчезнуть, будь то раненый человек или труп, нужно превратиться, по меньшей мере, в невидимку. Такой загадки ему еще не приходилось отгадывать. Человеческому разуму это не под силу.

- Герасим Александрович, что будем делать? - доложив о результатах, вернее, об их отсутствии, спросил Горшков.

- Что-то, Евгений Алексеевич, раскис ты совсем. Не все так безнадежно, как тебе представляется. Судя по вашей  беседе с Немовой, и тех двоих мужчин зарезала она. Есть свидетель третьего - предполагаемого - убийства. Есть признание убийцы, правда, не запротоколированное. Нет трупа - это плохо, - прокурор забарабанил пальцами по стеклу, покрывавшему стол.

- Будем искать.

- Само собой. Но, в первую очередь, займись Немовой. Необходимо снять с нее письменные показания,  в том числе и по тем двум убийствам.

- Я жду звонка от лечащего врача, когда с ней можно будет побеседовать.

- Позвони сам. Снимешь показания и сразу передавай дело в суд.

- Ясно, товарищ прокурор.

На вопрос о состоянии Немовой, врач слегка замялся.

- Что вы молчите? В чем дело? Ей хуже?

- К счастью, нет. Но я бы посоветовал вам сейчас ее не беспокоить.

- Почему?

- По ее просьбе.

- Что-о?

- Она просила меня, чтобы я не пускал вас к ней.

- Как именно она изложила свою просьбу? Прошу  повторить дословно.

- Она сказала: “Пожалуйста, не разрешайте следователю приходить ко мне. Я сама все напишу, мне нужно, прежде чем я умру, снять с души эту тяжесть”.

- И она в состоянии писать сама? С глазами все в порядке? А ее психическое состояние? Она нуждается в экспертизе?

- Я бы сказал, что в данный момент она вполне вменяема. И она начала писать.

По голосу врача Горшков определил, что он относится к больной с явным сочувствием: “Он ведь не знает, что она совершила два убийства, а возможно, и третье”.

- Хорошо, я не приду, пока она ни закончит. Но почему она говорит о смерти? - вдруг встревожился следователь.

- Каждый из нас может умереть...

- А если она задумала самоубийство?

- Не исключено.

- И вы так спокойно говорите об этом? Вы - врач?!

- Если бы мне предстоял выбор между психбольницей и тюрьмой, я бы, пожалуй, предпочел смерть.

- Ну, знаете! По-моему, у вас не слишком подходящие мысли для человека гуманной профессии. Я прошу вас  сразу же разыскать меня, как только она закончит свою исповедь. Возможно, она и сама пожелает передать написанное мне лично.

- Хорошо.

Горшков сразу доложил прокурору о том, что узнал от врача.

- Будем ждать? Или мне все-таки сходить к ней?

- Ни в коем случае. Ты можешь только навредить своим появлением. Будем полагаться на врача, хотя он и не вызывает у меня доверия. Знаешь, Горшков, а не внедрить ли нам в клинику под видом нянечки нашу новую сотрудницу Любу Шилову?

- Но там же штаты! Все друг друга знают.

- Поговори с главврачом, пусть кого-нибудь на недельку отправят в отпуск, а Шилову зачислят временно. Ты же знаешь, что творится в больницах, людей катастрофически не хватает. Проблем, я уверен, не будет. Проверни это дело сегодня же.

- Есть! - ответил Горшков.

ЧП произошло в воскресенье, поздно вечером, после полуночи. Вся больница: и медперсонал, и больные - уже спали. Дежурная медсестра долго смотрела телевизор с новой видеокассетой, не включая звука, да так и уснула, положив голову на стол. Лишь Люба Шилова не  имела права спать. Она вязала, сидя на кушетке, изредка поглядывая в открытую дверь небольшой комнатки, где находилась. Напротив была палата Немовой. Вдруг дверь бесшумно приоткрылась, и в коридоре появилась  женская фигура в длинной белой рубахе. Шилова от неожиданности поднялась, уронив вязание, ступила вперед.

Немова, а это была она, исчезла. На цыпочках Люба переступила порог, вытянула голову вправо, куда  направилась больная. Обзор коридора закрывал стоящий возле двери справа шкаф. Соблюдая меры предосторожности, она сделала три шага к нему, выглянула и увидела Немову. Та сидела на стуле слева от стола со спящей медсестрой, боком к Шиловой. Светился экран - шел какой-то фантастический фильм. “Неужели она пришла посмотреть телевизор?” - подумалось девушке. Она опять глянула в сторону Немовой, та сидела, не двигаясь. Люба перевела взгляд на экран: изображение людей исчезло, появились какие-то слова. Телевизор был повернут в сторону стола, и девушке было плохо видно. Слова бежали как на компьютере.

Шилова снова перевела взгляд на Немову и замерла: та приподнялась со стула и в неестественно напряженной позе уставилась на экран. Любе вдруг стало страшно, по коже заструились мурашки. Медленно текли секунды - одна, другая. Внезапно Немова выпрямилась во весь рост, глухо  вскрикнула и рухнула на пол. Вскочила, протирая глаза, медсестра. Шилова бросилась из своего укрытия к распростертому телу, схватила руку, нащупала пульс.

- Что такое? Кто это? - медсестра опустилась рядом на колени.

- Это больная Немова, - тихим голосом ответила Шилова. - Звоните в милицию.

- Но зачем? Я сейчас сбегаю за врачом, он - в ординаторской... - медсестра вскочила на ноги.

- Врач не нужен. Она мертва.

- Любовь Кирилловна, как же так?  Что произошло? Что ее могло потрясти? Ведь инфаркт! -  Горшков  сочувственно смотрел на подавленную случившимся  девушку. - Это  из ряда вон!

В глазах Шиловой стояли слезы:  она с треском провалила первое серьезное задание. Теперь ее могут уволить или будут держать “девочкой на побегушках”.

- Евгений Алексеич, я не знаю, я все рассказала, правда! Медсестра спала, а больше, кроме нас, ни одной живой души!

- А мертвой? Может, Немовой что-то привиделось за окном? Оно за телевизором и не было задернуто шторой.

- Но ведь второй этаж!

- Ну, это не  проблема. Существует лестница. Кстати, внизу как раз обнаружена подходящая. К тому же -  поза. Вы сами описали ее как “неестественно напряженную...”

- Об окне я не подумала,  к сожалению, - Шилова совсем упала духом.

- Любовь Кирилловна, выше голову. Вы совсем неплохо справились с очень серьезным поручением. Не ваша вина, что обстоятельства сложились непредвиденные...

Шилова ушла, а Горшков стал читать написанное Немовой  на больничной койке. Листы с текстом были изъяты из-под ее матраса в присутствии лечащего врача и понятых.