4.

Валерий притворился, что сдался. Те же охранники повели его к Такаяно. На сей раз были приняты меры предосторожности: кандалы с ног сняли, а наручники оставили.

- А вы, однако, грубый и вспыльчивый человек. Нехорошо. Я вынужден был немножко наказать вас, доктор, - японец опять сладко улыбался.

- Долго вы собираетесь держать меня в качестве пленника?

- Ну, зачем так? Вы - гость, которого пригласили немножко помочь хозяевам.

Валерий, не выдержав такого явного лицемерия, едко усмехнулся, хотя решил сдерживаться. Эта сладкая улыбка, эти лживые насквозь фразы выводили из себя, заливая мозг бешенством.

- Чем же я должен помочь?

- О, совсем пустяк! Вы должны обучить нашего специалиста, как делать операцию: лоботомию. А потом мы отправим вас, куда пожелаете: в Японию, в Америку, на Гавайские острова - в любую часть света. Вы будете богаты, очень богаты, - японец прикрыл веки, как бы обозревая фантастические возможности, возникшие перед его мысленным взором.

- А если я откажусь?

- Боюсь, нам придется подвергнуть операции вас, - глаза-лезвия сверкнули злобой.

- А если на родине меня будут искать? Жена, например... Или органы безопасности, ведь я занимался некоторое время секретными экспериментами.

- Боюсь, вас не будут искать. Дело в том, что вы попали в автокатастрофу со смертельным исходом, и вас уже похоронили. Нам долго пришлось охотиться за вашим двойником. А ваши друзья из Органов, - при слове «друзья» Такаяно саркастически хмыкнул, - были рады и сами отправить вас в мир иной. Вы когда-то здорово посадили их в лужу. Так ведь у вас говорят.

«Проклятье! - ругнулся про себя Валерий. - Они слишком много обо мне знают. Либо их человек в Органах сидит, либо купили кого-то из наших. Похоже, пути отрезаны: и здесь, и там. Им ничего не стоит осуществить свою угрозу. Я должен выжить во что бы то ни стало! А потом... Где же все-таки я нахожусь? Неужели отсюда нельзя убежать? Мне нужно время, чтобы осмотреться, а оно, кажется, есть».

- Я согласен, - коротко бросил Валерий и притворно понурил голову: нет, сдаваться этому пигмею он не собирался.

В лаборатории была стерильная чистота, никелированные инструменты и приспособления блестели, как только что начищенные. Стеклянные приборы сверкали, как только что вымытые. Хрустели накрахмаленные халаты, вполголоса переговаривались сотрудники: все мужчины.

- Кто будет моим ассистентом и учеником? - сразу после представления спросил Валерий.

На шаг вперед выступил худой очкастый японец.

- Я - Мико-сан.

Все сотрудники с акцентом, но говорили по-русски.

- Пройдемте, Валерий Никитич, - и Такаяно направился через помещение лаборатории к мощной двери, вмурованной в стену, повернул тяжелую ручку, что-то нажал, и дверь бесшумно отворилась. В белой комнате без окон стояли в два ряда кровати. «Похоже, белый - любимый цвет япошек. У них, кажется, и траурные одежды белые», - неприязненно подумал Валерий.

- Это послеоперационная палата. Больные почти не требуют ухода. Два наблюдателя вполне справляются с ними. Все они едят в одно время, засыпают в одно время...

- А как насчет отправления естественных потребностей?

- О, никаких проблем! Здесь два туалета и по сигналу наблюдателей больные, в порядке очереди, испражняются. Очень удобно, знаете ли...

Они проходили между рядами, и Валерий видел на подушках серые лица с одинаково пустыми взглядами в пространство перед собой, и ему до боли в напрягшихся мышцах захотелось бить и бить шедшего рядом с ним фашиста, бить, пока его плоская рожа ни превратится в кровавое месиво, а тело недоноска - в мешок с костями. Никогда еще им не владела такая дикая ярость, и тем сильнее, чем она была безысходнее. За спиной следовали два охранника. Такаяно не забыл их первой беседы.

- Но зачем они вам -такие? - язык, казалось, онемел, и Валерий еле смог произнести короткую фразу.

- Как - зачем? Это же идеальная рабсила! Ни потребностей, ни чувств, а главное - мыслей. Все беды людские - из-за этих трех проявлений. Бригада на руднике, состоящая из подобных роботов, - самая высокопроизводительная.

- Здесь есть и рудник? - Валерий был потрясен: он начал догадываться, куда попал.

- Да, конечно. А иначе зачем нам эти ублюдки? - цинично ухмыльнулся Такаяно. - Воевать пока мы не собираемся. А если и соберемся, у нас фанатиков своих хватит. Завтра с утра мы отправимся с вами на территорию. Боюсь, тогда вы поверите в безнадежность своего положения и в необходимость нашего с вами сотрудничества - дружеского и плодотворного.

5.

Глухая северная ночь сутки напролет стояла долгие зимние месяцы. Прожекторы на вышках пылали, как жаркие южные солнца, и снег больно слепил глаза. «Опять белое», - успел подумать Валерий, как бронированная дверь, ведущая в адмкорпус, закрылась за ним, и он оказался в джипе японского производства, оборудованного под советский черный воронок с зарешеченным стальными решетками маленьким окном. С ним вместе находились охранники. Такаяно сидел впереди, отделенный от кузова и водителя пуленепробиваемыми стеклами. Окно находилось прямо перед Валерием, и он мог видеть через него длинный широкий двор с рядами низких черных бараков, через слюдяные оконца которых еле-еле проникал тусклый свет. Валерий узнал наши советские бараки в нашем советском лагере. «Неужели и зону продали? Ага, в придачу к руднику. Интересно, чьи заключенные находятся здесь: еще наши или уже ихние?» - он испытывал одновременно два чувства: боль и удовлетворение. Боль за свою продажную родину. Удовлетворение: что он на своей территории, в северных краях. Появилась надежда, что побег - не такая уж фантастика. Кончится зима, и тогда... Значит, он должен тянуть время, сохранять физические и духовные силы и вести себя так, чтобы не вызывать ни малейшего подозрения у Такаяно. И бежать, конечно, не с пустыми руками. Иначе - кто ему поверит? Тем более - для своих он мертв.

Под землю спустились в персональной клетке Такаяно. Прошли в забой. Валерий имел понятие, что такое рудник, его приятель по молодым годам работал взрывником на шахте. Они прошли в штрек -горную выработку, не имевшую выхода на поверхность. Штолен - с выходом, на руднике не было. Иначе существовала бы угроза побега. В штреке размеренно двигалось несколько человек. Их голоса слышно не было, будто все они были немыми. Раздавались лишь зычные команды бригадира, вибрирующий звук отбойных молотков, глухие удары кирок о породу, и грохот вагонеток, загружаемых рудой. На рабочих были шахтерские каски, под которыми чернели лица. В тусклом свете зарешеченных лампочек, спускающихся с крепи земляного потолка, люди казались совершенно одинаковыми, может, из-за бесформенных роб, торчащих на людях колом.

Они вернулись в кабинет Такаяно.

- Какую же руду вы добываете? -спросил Валерий.

- Урановую.

- Значит, эти люди - смертники, - констатировал Валерий. - Ведь рабочие на урановых рудниках не должны работать больше полугода, затем полгода – должен быть отпуск, перерыв...

- Это непомерная роскошь для нашего концерна, - жестко отрезал Такаяно и тут же расплылся в улыбке. - К тому же эти люди - отбросы общества. Вашего строя.

- Они находились здесь, когда вы приобрели рудник?

- Нет, ваши гуманные чиновники вывезли отсюда своих заключенных в другую зону. А этих доставили мои агенты, как и вас, впрочем.

- Вы не боитесь доверять мне ваши секреты? - спросил Валерий.

- Мы заканчиваем разработки в ближайшее время - до потепления. Эксперименты - с вашей помощью - тоже. Достаточно проведения нескольких опытов с человеческим материалом, две-три операции, и у себя в Японии мы начнем серийное производство разного вида зомби для различных нужд.

- Вы будете вывозить лабораторию?

- Зачем? Все, что нужно для дальнейшей работы, будет занесено в банк данных. Там уже хранится достаточно информации. Мы взорвем и рудник, и лабораторию.

- А люди?

- Людей к тому времени уже не будет. Специалистов и кое-кого еще мы вывезем, а остальных... - его сладкая улыбка стала приторно-сладкой, - отпустим на все четыре стороны.

- Но... если они доберутся до любого населенного пункта... Разве вам не грозит опасность разоблачения в насильственном привлечении свободных людей к рабскому труду?

- Я думаю, однако, что вы умный, Валерий Никитич! На покупку рудника у нас есть документ и корешки чеков на крупные суммы в валюте, уплаченные за него. А люди у нас работают добровольно, с каждым заключается контракт, контракты хранятся в моем сейфе, а копии - в банке данных концерна, - он нажал кнопку, будто из стены появился японец, приблизился к столу и с поклоном положил перед Такаяно лист бумаги, отошел и встал: руки по швам - в отдалении.

- Вот полюбуйтесь!

Валерий взял из его руки документ, прочитал и убедился, что Такаяно говорил правду. Это действительно был контракт о добровольном найме на работу. Он почти поверил, лишь, возвращая документ, спросил.

- И что, многие уже вернулись домой?

- О, много, очень много. Нам нужны свежие силы, здоровые люди. Когда наши рабочие начинают терять силы, начинают не выполнять норму, мы выдаем им заработанные деньги и отправляем в госпиталь, где они, имея средства, могут хорошо подлечиться.

- И на чем вы их отправляете?

- Из Токио прибывает пассажирский самолет и забирает их. За стеной есть взлетная полоса. К нам все необходимое доставляет специально оборудованный военный вертолет. Так что составьте список, что вам понадобится для проведения опытов, а затем и операций, и все будет доставлено. Я пошлю срочный факс.

- Хорошо, я составлю. Господин Такаяно, а почему вы именно мне оказали предпочтение перед остальными учеными-практиками и устроили автокатастрофу с двойником?

- Вас не ценят по заслугам в вашей стране, господин Лебедев. Мы решили исправить их ошибку.

- Но я не просил вас об этом!

- А мы решили, что вы будете счастливы, имея все, что вам заблагорассудится. Но если вы против, что ж, можете, после окончания сотрудничества, вернуться в свою страну и сесть в тюрьму, за наше с вами сотрудничество.

- У меня есть время подумать? - почти спокойно спросил Валерий.

- О, сколько угодно! - благодушно разрешил Такаяно.